Богатым тоже неспокойно: первое поколение российских бизнесменов задумалось о преемниках

Первое поколение российских бизнесменов приближается к важнейшей в его жизни развилке: настал момент принятия решений о преемниках. Возникающие в этой связи драматические вопросы известны нам по классике мировой литературы: есть ли в семье достойный преемник? если их несколько, то как между ними выбрать? а если дети не хотят идти по пути отцов? или если они хотят продать или «распилить» на части дело жизни родителей? Хрестоматийная неопределенность кратно усиливается спецификой текущей российской ситуации.

Для семейных компаний, управляемых супружеской парой, или братьями-сестрами, вопрос преемственности особенно чувствителен. Они считают модель развития предприятия силами родственников эффективной и хотят, чтобы ее сохранили и следующие поколения семьи. Об этом рассказали участники дискуссии «Семьи бизнесменов», прошедшей в рамках клуба Winner РБК Петербург. На этот раз гостей клуба принимал ресторан «Банщики».

«На кого можно положиться, если не на людей, которые по-настоящему тебе близки, потому что они твои родственники»? — спрашивает генеральный директор компании «Еврострой» Оксана Кравцова. «У нас уникальный семейный бизнес, потому что в нем работают все наши родственники. Если это называется кумовством, то в таком кумовстве я не вижу ничего плохого, — продолжает она. — Мой муж владелец, у меня функции подрядчика. Также в компании работает мой папа и мой сын от первого брака, а мой второй сын от первого брака, живя в Лондоне, решает для нас архитектурные задачи. Работают и дяди-тёти, причем все стараются вложиться в компанию как можно больше, потому что это общее дело».

«У нас компания состоит из членов нашей семьи, — говорит основательница компании „Агротехнолоджи“ и сети магазинов „Фруктовая лавка“ Марина Станчиц. — Однажды мне пришлось уволить — вернее, не уволить, а попросить не ходить на работу — своего непосредственного родственника, но это исключение. Как правило, к родственникам у коллег и партнеров отношение более строгое, чем к обычным сотрудникам, и собственники берут „своих“ на работу, когда те точно готовы хорошо ее выполнять». «Наш бизнес это импорт овощей и фруктов, и наши постоянные партнеры за рубежом — семейные компании, поэтому я неплохо знаю, как они устроены, — продолжает она — Думаю, если речь не идет об очень крупном бизнесе, это самая прогрессивная модель ведения дел».

«На топовых позициях в бизнесе должны быть профессиональные управляющие, — уточняет тезис об эффективности семейных компаний член совета директоров компании „Максидом“ Мария Евневич. — Если членов семьи, вовлеченных в бизнес, достаточно, чтобы уравновешивать профессиональных управляющих, то нам повезло. Если нет, то приходится как-то выкручиваться».

«Пожалуй, что семейная компания — действительно, более надежная модель бизнеса, чем другие», — согласился управляющий партнер Юридической компании «Борениус» Андрей Гусев. «Но это не значит, дорогие коллеги, что нужно работать без договоров между членами семьи!», — добавил он. Семейственность влияет на бизнес и положительно и отрицательно — все риски отношений, причем в нескольких поколениях, становятся рисками бизнеса, — рассказал Гусев.

«Я года три представлял интересы одной из сторон при разводе состоятельной супружеской пары, — приводит Андрей Гусев пример семейно-деловых конфликтов. — То, что они спорили о таком имуществе, как дома и квартиры, это полбеды, но у них еще был серьезный бизнес, распределенный по разным странам. Война между ними шла не на шутку. Страсти регулярно накалялись. Я их спрашивал: как вы можете так разговаривать друг с другом, у вас же когда-то была любовь?». «В итоге мы нашли способ их успокоить, страсти улеглись и стороны пришли к мировому соглашению, но при этом они безжалостно „распилили“ бизнес, что, естественно, не пошло ему на пользу, — подводит он итог истории. — Замечу, что у них не было никаких договоров; они просто были женаты».

Предусмотрительность, подкрепленная документами, нужна как в отношении спутников жизни, так и в отношении наследников и преемников. «Бывают случаи, когда один из основателей бизнеса в сорок с небольшим лет срывается со скалы или падает с дельтаплана, потому что успешных мужчин после сорока постоянно посещают разные нестандартные идеи. И его партнерам, вместо того, чтобы развивать бизнес, приходится улаживать конфликты с наследниками ушедшего основателя, не оставившего ни завещания, ни каких-либо других распоряжений относительно будущего своих активов», - продолжает Андрей Гусев и добавляет: «кстати, большинство семейных бизнесов проходят через несколько кризисов, и самыми острыми, по статистике, бывают кризисы третьего поколения».

«Внуки основателей компании, не разделяя ценностей старшего поколения и, не желая заниматься развитием семейного дела, просто продают его, причем, часто довольно дешево», - подчеркнул представитель «Борениус». «Надо продать все самому, как можно дороже, не дожидаться внуков? Я это запомню», – пошутил в ответ основатель ГК «БестЪ» и «Фермы Бенуа» Андрей Лушников.

Часть основателей компаний, пришедших в клуб «Виннер», уверены в своих потомках как продолжателях семейного дела. Другие пока не знают, смогут и захотят ли дети и внуки подхватить семейную компанию. И еще один вопрос, волнующий деловые семьи: если потомки захотят и смогут, пойдет ли это им на пользу?

«Члены нашей семьи – строители уже на генетическом уровне, – оптимистичен президент ГК «Еврострой» Валерий Кравцов. – У меня совсем маленький внук, ложась спать, берет с собой бетономешалку. Я ему говорю: возьми ты «феррари»! Но внуку строительная техника нравится больше. Так что я уже вижу, кому бы я со временем передал бизнес».

По словам Марии Евневич, она одна из младшего поколения семьи проявила последовательное желание участвовать в управлении отцовским бизнесом, при этом начинала карьеру с низовых позиций в чужих фирмах. «Отец (Александр Евневич, основатель и председатель совета директоров DIY-сети «Максидом», совладелец «Орими-Трейд» и ряда других крупных активов – ред.) считал, что дети должны пройти всю цепочку профессионального развития, самостоятельно продвигаться с нижних ступеней карьерной лестницы наверх, – рассказывает она. – Я пошла работать в «Максидом» маркетологом-аналитиком, меня устроили на работу под другой фамилией, во избежание не правильного ко мне отношения. Но меня быстро раскрыли, и, что бы я ни делала, мой непосредственный руководитель говорил одно: «Да, Маша, хорошо, Маша». Спустя год такой вот работы пришлось уволиться». Мария Евневич ушла на позицию главбуха в малую фирму, затем работала торговым представителем, потом перешла в СМИ – нескоро она стала членом совета директоров «Максидома» и, почти официально, преемницей бизнеса Александра Евневича.

По ее словам, членам семей бизнесменов, не вовлеченным в бизнес, приходится проще: они живут небедно, подчас не в России, и не сталкиваются со все возрастающим числом проблем отечественной корпоративной реальности. Пользуясь выражением Валерия Кравцова, часто «феррари» практичнее, чем бетономешалка.

«Наш бизнес был построен в девяностые годы, приобрел опыт выживания в тяжелых кризисах и оброс многочисленными связями, которые спасали в патовых ситуациях. Можно ли передать это детям, не знаю, – размышляет Андрей Лушников. – Чтобы справиться с управлением, им надо обрасти собственными связями, самим побывать в патовых ситуациях». Поскольку российская реальность гарантирует топ-менеджерам прирост патовых ситуаций, повышается и градус сомнений в целесообразности передачи «руля» потомству.

«Мне хочется спросить другие семьи, как они решают этот вопрос, – признается Елена Лашкова, генеральный директор Группы компаний « ГЕОИЗОЛ». – Моя младшая дочь давно знает, что должна будет поддержать наше дело, но имеем ли мы право погружать детей в этот безумный мир?».

Швейцарско-российская семейная винодельческая компания Domaine BURNIER (развивает собственные виноградники в Краснодарском крае) учитывает многовековой европейский опыт решения вопроса преемственности. Этот опыт однозначен: если дети не принимают бизнес, получается нехорошо.

«В Швейцарии виноградники принадлежат нашей семье в течение многих поколений. Невозможно это просто отдать постороннему, – говорит Рено Бюрнье. – Ведь у каждой винодельни – свои секреты мастерства, своя философия. Жизненный цикл виноградной лозы - минимум 30 лет. Все это время, каждый день, вы ухаживаете за виноградником, и вас поддерживает надежда, что дети продолжат дело». «Конечно, дети не всегда хотят продолжать, – сетует Бюрнье. – Тогда приходится продавать семейную винодельню. Но это - большая трагедия, потому что длинная история прекращается в один момент».

Дочь Бюрнье Александра готовится начать учебу виноделию в Швейцарии, чтобы затем управлять российскими виноградниками семьи: «Я бы хотела работать в России, потому что в Швейцарии очень много семейных бизнесов и много молодых женщин-управляющих. Хочу доказать, что и в России это возможно: быть успешной женщиной- виноделом. Здесь у меня будет больше шансов реализовать себя. Я совсем не боюсь, потому что я родилась в то время, когда родители начали дело, и росла вместе с ним». «Дочь выросла на виноградниках, – поясняет Марина Бюрнье. – Когда в младшей школе на 8 марта детей попросили нарисовать, что любят делать мамы, Александра нарисовала маму около трактора на винограднике с бутылкой вина в руке».

Жизненный и генетический опыт российских предпринимателей напоминает им о том, что бывают трагедии иного рода: история бизнеса прерывается в один момент, потому что его национализируют, либо компанию отбирают рейдеры. В год столетия Революции историческая память особенно остра, а экономическая ситуация подогревает тревоги о будущем наследников.

«В своих младших детях я развиваю все способности, которые у них есть, потому что сейчас предпринимательский труд в нашей стране очень тяжел, и приносит не те результаты, которые хотелось бы», – отмечает Оксана Кравцова. «Что лучше передать ребенку – деньги или бизнес? – размышляет Андрей Лушников. – Институт сохранения денег в России очень молод, на него сложно положиться. А бизнес, если он крупный, имеет тенденцию испаряться».

Лушников склоняется к мысли, что лучше передавать детям все-таки бизнес, но простой, в котором они смогут разобраться, и не крупный, чтобы не искушать окружающих. По мнению Елены Лашковой, детям лучше остаться в России и развивать семейную компанию в условиях неопределенности, нежели уехать в одну из спокойных западных стран, «где для наших детей нет интересной работы». «Но многие мои знакомые думают иначе: настраивают детей уехать учиться и не возвращаться в Россию», - говорит она. В целом, вопрос о будущем семейных компаний остается не решенным для их основателей.

«Как доверенное лицо некоторых владельцев бизнеса, я бы описал ситуацию одним словом: неспокойно, - говорит Андрей Гусев. – Многие боятся развивать бизнес в России, но также предпочитают и не уходить полностью в кэш из-за вероятности краха финансового рынка в целом». Как он продолжает, «очень умные люди, которые построили сложный диверсифицированный бизнес, часто возвращаются к базе - к строительству, к сельскому хозяйству; создавать и передавать детям простые бизнесы – это, возможно, грамотная рекомендация». «Если при этом у вас крепкие семейные традиции, вы уверены в своих родственниках, и ваши с ними деловые отношения правильно юридически оформлены, то лучше и быть не может», - резюмирует Андрей Гусев.