«И с парашютом прыгать не надо»

Иностранные инвесторы воспринимают работу в России как квест. Российские компании к запутанным правилам игры относятся как к данности и продолжают искать сферы приложения свободных средств на отечественных рынках. И такие сферы находятся - в том числе, благодаря технологической революции, которая безостановочно формирует новые потребительские практики и сервисы.

Объявленная российской властью вторая волна амнистии капиталов потенциально способствует притоку финансовых ресурсов для таких вложений. Однако дефицит оптимизма в бизнес-сообществе мешает новым инвестициям стать масштабными. Своими наблюдениями петербургские предприниматели поделились на дискуссии «Гавань капиталов» из цикла «Клуб Winner. Встречи прогрессивных бизнесменов за бокалом вина», организованной РБК Петербург в ресторане «Блок», при поддержке компаний QBF и Simple.

Хотя в клубе Winner традиционно участвуют представители разных отраслей, все они проявили удивительное единодушие, утверждая, что инвестиции в российский бизнес перестали быть желанными у западных инвесторов.

«Раньше, когда 10 лет назад мы пришли на рынок, было почетно и модно быть иностранным инвестором, теперь стало гораздо сложнее, отношение к ним поменялось. Я думаю, что четвертая очередь нашего проекта (проект реализуется на датские инвестиции – ред.) – последняя», - говорит Татьяна Шарыгина, генеральный директор аграрного комплекса «Идаванг Агро». Она объясняет, что сейчас приоритетной поддержкой со стороны власти пользуются российские инвестпроекты, а к иностранным относятся настороженно.

Михаил Перегудов, основатель сервиса доставки продуктов «Партия еды» (с марта 2019 года проект называется Яндекс.Шеф), считает, что настоящие иностранные инвестиции в российские IT закончились после 2014 года. «Да, частных инвесторов, которые обычно вкладывают от 100 тыс. долларов до 1 млн, стало больше; на небольших чеках их даже легче стало привлекать. Но серьезные иностранные инвесторы, венчурные фонды ушли. – констатирует Михаил Перегудов. - Недавняя история с Baring Vostok вообще катком прошлась по настроениям людей в венчурной сфере. Осталось 4-5 российских фонда, которые что-то вкладывают - просто из любви к искусству».

Хорошей новостью он называет появление крупных стратегических инвесторов, готовых к покупкам IT-компаний в России: «Это и Яндекс, и Mail; также считается, что легко продать бизнес Сбербанку. Есть деньги у большой тройки операторов. Первые шаги в этом направлении делает Тинькофф банк».

Андрей Липатов, совладелец сервиса контекстной рекламы eLama, отмечает, что переговоры с иностранцами идут сложно: «Японцы, в частности, «Номура фонд», говорят: если вы хотите, чтобы мы вас купили, то учреждайтесь за пределами России. Все, что в России, оставьте себе, а остальное аккумулируйте где-нибудь в Калифорнии, и мы с вами поговорим». Усугубляет ситуацию то, что иностранному инвестору крайне непросто вывести из России заработанные здесь деньги ввиду жесткого банковского контроля, добавляет он. А производственный бизнес, благодаря импортозамещению, «прибит гвоздями к российской территории»: иностранному инвестору неинтересен продукт, который нельзя развить за пределами локального рынка.

В России же компании, когда ее оборот переваливает - как в случае eLama - за отметку в 100 млн долларов, ей искать финансирование уже не приходится. «Ловить инвестора за 1-3 миллиона долларов? да мы сами такие покупки делаем. А инвестора, который способен вложить от 100 млн долларов, в России просто не существует», - утверждает Андрей Липатов. В результате в России компания инвестирует 10-15 млн долларов ежегодно в развитие центра обработки данных для контекстной рекламы, а масштабные планы строит в отношении зарубежных рынков.

Совладелец ресторанной группы Dreamteam Алексей Буров рассказывает о возросшем уровне инвестиционной «токсичности» России: «Говорить об иностранных инвестициях в нашей отрасли очень сложно». «Наш партнер в Голландии из уважаемого человека превратился в андердога, - иллюстрирует Буров, - его постоянно проверяет банк, вызывает налоговая, просто потому, что он работает с Россией. А он любит Петербург и страдает за идею».

Одновременно Алексей Буров подчеркивает, что проблем с финансированием ресторанный рынок не испытывает. «Под хорошие проекты деньги есть. Вопрос в том, хочешь ли ты сам их брать и хочешь ли ты сам их вкладывать. Лично я в Петербурге не вижу потенциала». Открытие проектов в Москве для многих рестораторов стало приоритетным, считает Буров, потому что первая столица, по его мнению, развивается заметно быстрее второй.

Тенденцию потери иностранных инвесторов отмечают и в строительстве. Если лет 10 или 5 назад в девелопмент вкладывались крупные иностранные компании, то сегодня их активность существенно сократилась, констатирует Дмитрий Майоров, член совета директоров корпорации «Русь». Как раз с таким случаем столкнулся Максим Трало, руководитель группы компаний «Карельский Комбинат», который реализует проект создания отеля Scandic Regatta в Карелии.

Старт проекта был успешным: иностранный инвестор планировал системно развивать отельный бизнес в российских регионах, включая Карелию. Однако, по словам Максима Трало, после введения санкций в отношении РФ, иностранные банковские структуры стали оказывать давление на инвесторов российских проектов и осложнили их работу. «Наши партнеры подумали - зачем инвестировать в Россию, если в других развивающихся странах бизнес зарабатывает столько же, а вопросов там меньше, и ушли», - говорит Максим Трало и добавляет, что сейчас найти инвестора на проект Scandic Regatta, который требует около 15 млн евро на достройку, сложно. Спросом пользуются завершенные объекты.

Причины, которые удерживает иностранцев в России сегодня, раскрыла Татьяна Шарыгина: «У нас в компании осталось 17 экспатов; я их спрашиваю: почему вы до сих пор в России? Один из них отвечает: понимаешь, просыпаюсь в своей Дании, и 95% дня я уже знаю, только 5% - непонятно. А просыпаюсь в России, и 95% - непонятно. Ну это же кайф! И с парашютом прыгать не надо».

Российскому инвестору, как выяснилось, немногим проще. Как рассказала Елена Безрукова, вице-президент ГК «Приморское объединение» (семья провела сделку по продаже складов и плодовоовощной базы «Приморская»), инвестиционный ресурс есть, но сложно найти подходящий объект для вложений. «Мой отец очень любит Петербург, поэтому мы хотим развивать бизнес здесь, - рассказала она, -рассматриваем отели, коворкинг-центры, производство. На сегодня относимся к людям, которые с опасением и большой осторожностью относятся к разного рода инвестиционным вложениям. Пока инвестируем в недвижимость, хотя доходность здесь не больше 7-8% в рублях».

Нелегко вовлечь в экономический оборот и поток амнистированных капиталов. Алексей Голубев, руководитель клиентского офиса финансовой группы QBF, считает, что амнистия капитала – это старый и отработанный механизм легализации капиталов: «Мировая практика показывает, что система работает эффективно при хорошей разъяснительной работе и уверенности в том, что возвращенный или раскрытый капитал не приведет к уголовному преследованию или изменению условий штрафов и налогов по истечению 5 - 10 лет».

Он добавляет, что до текущего года капиталы в Россию практически не возвращались, процент возврата был небольшой. «После амнистии капитал продолжает работать там, где работал, или заново размещается на рынке ценных бумаг или счетах в США. Причина проста - США не обменивается информацией по счетам своих инвесторов, в отличие от других стран», — объясняет он. - Да, подали спецдекларацию, показали свои счета, контрагентов, но, по сути, только сейчас у амнистированного капитала появился интерес вернуться и работать в стране. Имею в виду третий этап амнистии, условия изменились, теперь активы необходимо переместить в Россию. Для резидентов действует льготное налогообложения, фактически, это подобие оффшоров под российской юрисдикцией».

Возможно, новая волна подтолкнёт владельцев капитала к возврату денег в родное отечество, инвестированию в экономику страны посредством покупки ценных бумаг, полагает Алексей Голубев. Он рассказывает, что Центробанк РФ предпринимает много усилий, чтобы люди инвестировали пусть в те же акции, но российских компаний, развивая тем самым российскую экономику.

С ним соглашается Андрей Гусев, управляющий партнер юридической фирмы "Борениус" в России, который говорит, что амнистия капитала для обычных людей закончилась: «Есть законопроект о продлении амнистии, но он касается только гигантского бизнеса, который проходит перерегистрацию: перемещается из-за границы в два специальных административных района на островах Русский в Приморье и Октябрьский в Калининграде».

Продолжая эту мысль, Андрей Гусев называют российскую экономику удивительно живучей: «Мы создаем свой ВВП, после чего огромную его часть вкладываем в иностранные ценные бумаги и проекты, а на оставшуюся часть развиваем свою экономику, и умудряемся жить как живем».

Все участники дискуссии признали, что в России остаются растущие, а значит, интересные для инвестиций направления бизнеса. Так, Татьяна Шарыгина планирует развивать направление прямых поставок потребителю: «Я хочу в этом году дойти до b2c, мне надоело, что мы производим хорошие продукты, а их никто не ест. Я хочу убрать посредника и остаться в качественной нише». Максим Трало считает перспективным в пищевом производстве эконом-сегмент: «До 2013 года росло потребление дорогой рыбы, полуфабрикатов, а сейчас люди снова перешли на дешевые, до 100 рублей за килограмм, рыбные фарши. К сожалению, такие финансовые возможности у людей». Поэтому сейчас его компания сконцентрирована на производстве дешевого продукта для всей России.

Если инвестиции небольшие, то в сельском хозяйстве можно заниматься практически всем, кроме свинины и курятины, где уже есть крупные игроки, уверяет Михаил Шконда, президент Ассоциации крестьянских (фермерских), личных подсобных хозяйств Ленобласти и Петербурга. Активно развивается и агротуризм, и онлайн-торговля фермерскими продуктами. «Реализация всех начинаний в нашей сфере упирается в вопрос кадров. Как найти людей, которые ответственно смогут себя отдать сельскому хозяйству, при этом заработать? Люди делятся на фанатиков и тех, для кого это только бизнес», - говорит Михаил Шконда.

Интерес к эко-туризму сейчас высок, соглашается Максим Трало: «Регион развивается, сейчас в Карелии идет реконструкция аэродрома, эко-фермы появляются. Появились отели, уровень которых не ниже подмосковных. Отдельно стоит отметить прогресс в инфраструктурном вопросе, а именно появление автомобильной дороги, которая стала одной из лучших во всем регионе. Запустили и скоростной поезд «Ласточка»».

Дмитрий Майоров в домостроении заметил две новые тенденции: растет спрос на поставки компаниям на Дальний Восток и появляются заказы на экспорт высокотехнологичных конструкций для домостроения. «Возможно, сошлись два вектора – мы постоянно модернизируем производство, а стоимость продукции остается невысокой», - объясняет Дмитрий Майоров.

Одно из самых перспективных направлений — финансирование судебных споров, этот вид инвестиций при правильном вложении обеспечивает доходность от 20 до 1000% в год, рассказал Андрей Гусев: «Ко мне часто приходят люди с потрясающими историями, с точки зрения перспектив взыскания огромных сумм».

«Одновременно существуют инвесторы, которые ищут доходные проекты, - продолжает он. - На западе описанная тенденция уже более десяти лет назад вылилась в формирование рынка судебного финансирования, в рамках которого специализированные фонды вкладывают деньги в диверсифицированные портфели судебных дел». В Россию этот тренд только приходит, и за ним будущее, считает он.

Алексей Голубев, возвращаясь к теме амнистированного капитала, рассказал, что многие крупные инвесторы уходят в долгие инвестиции. «Если раньше всех интересовало как можно быстро, за 3-5 лет, отбить вложенный капитал, то сейчас формируется спрос на долгие нишевые проекты. Например, ожидая развития электромобилей, некоторые инвесторы уже сейчас закупают большие объемы меди или сразу шахты, понимая, что через 7-8 лет меди на рынке просто не будет. Мы отмечаем, что появляется все больше инвесторов, которые мыслят дальше и глобальнее, оценивая перспективу на десятилетия», — считает он.

Своим клиентам Алексей Голубев советует рассматривать активы для реинвестирования амнистированного капитала не только за рубежом. «Понятно, что за рубежом больше опыта, прозрачнее и надежнее условия, - рассуждает он, - но если уж рассматривать тему возврата капиталов, то необходимо отметить, что направлений для вложения этих средств много, наш российский рынок сильно недооценен, и на нем с каждым годом появляется все больше инструментов». «Это признают все мировые эксперты; нужно просто не бояться», - резюмирует он.

Преодолевать недоверие инвестора тяжело, признает Михаил Перегудов. «Четыре года назад, когда мы запускали проект «Партия еды», никто не покупал продукты в интернете – считалось, что их надо непременно потрогать». Он убедил партнеров простыми аргументами: «Рынок продуктов - самый большой в мире, и он меньше всего проник в интернет. Все окажется в интернете, надо просто подождать. А кроме того, последнее поколение, которое физически ходит в гипермаркеты – вот оно, здесь сидит».

Сейчас, по словам Михаила Перегудова, настал тот момент, которого ждали его инвесторы - на рынке доставки еды произошел взрыв спроса: «Появились сотни проектов, все получают деньги в России, «Яндекс.Еда» выросла в 11 раз за прошлый год, в то время как у гипермаркетов снижается выручка - и не потому, что они плохо работают».

Перспективной нишей в фудтехе Михаил Перегудов назвал dark kitchen – рестораны, которые работают только на доставку. Это огромный рынок, на который идут и сами агрегаторы, и ретейлеры, и рестораны. «Со временем люди не будут покупать продукты, а будут покупать готовую еду», - не сомневается Михаил Перегудов.

Как подытожили участники разговора, российский рынок обеспечивает инвесторам острые ощущения и со знаком минус, и со знаком плюс: здесь существуют большие риски, в том числе правовые, но по-прежнему возникают ниши для больших выигрышей.